И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Когда-нибудь ты пишешь зимой на стеклах, чуть-чуть запотевших, с нежностью, по- живому, о том, что, ползя за ним, все колени стерла; о том, что забыла дорогу к родному дому. О тех временах и нравах, когда страдала, своей каждой клеткой тела от боли ныла. Но то, что он рядом, это ты точно знала, и именно это тебе помогало выжить, идя среди темных аллей и промокших улиц, глотая табачный дым и ища жилища... Могла ты теперь представить, что он вернулся, смотря, как ты плачешь босая на пепелище?
Когда-нибудь ты сидишь у него под дверью, вернее собаки, теплее, чем тысячи кошек... Подумать же только, он раз произнес "Поверь мне" и в мире не стало людей, что его дороже. Ты шла через горы лжи и окопы правды, держала в руке автомат, наводя прицелы, искала его, но лишь находила клады с надеждой на то, что чувства остались целы. Бросала гранаты в зависть, плыла ручьями, боролась за слабость, веру, любовь, надежду... Могла ты представить- к концу будет все изъято, и ты будешь ждать суда, прикоснувшись к двери?
Когда-нибудь пепелище развеет ветер, одежда порвется, внутри расцветут букеты. Когда-нибудь ты осознаешь, что все мы дети, которые меряются старостью перед кем-то... Когда-нибудь ты напишешь зимой в квартире: "Какими мы были все-таки дураками"... И падая, падая, падая от бессилия, укроешься его мужественными руками...
Когда-нибудь ты сидишь у него под дверью, вернее собаки, теплее, чем тысячи кошек... Подумать же только, он раз произнес "Поверь мне" и в мире не стало людей, что его дороже. Ты шла через горы лжи и окопы правды, держала в руке автомат, наводя прицелы, искала его, но лишь находила клады с надеждой на то, что чувства остались целы. Бросала гранаты в зависть, плыла ручьями, боролась за слабость, веру, любовь, надежду... Могла ты представить- к концу будет все изъято, и ты будешь ждать суда, прикоснувшись к двери?
Когда-нибудь пепелище развеет ветер, одежда порвется, внутри расцветут букеты. Когда-нибудь ты осознаешь, что все мы дети, которые меряются старостью перед кем-то... Когда-нибудь ты напишешь зимой в квартире: "Какими мы были все-таки дураками"... И падая, падая, падая от бессилия, укроешься его мужественными руками...