Подумай, Ваня, как чудно, что вот - чужой человек, совсем чужой, и ноги у него другие, и кожа и глаза, - и весь он твой, весь, весь, всего ты его можешь смотреть, целовать, трогать; и каждое пятнышко на его теле, где бы оно ни было, и золотистые волосики, что растут по рукам, и каждую бороздинку, впадинку кожи, через меру любившей.
и все-то ты знаешь, как он ходит, ест, спит, как разбегаются морщинки по его лицу при улыбке, как он думает, как пахнет его тело. и тогда ты станешь как сам не свой, а будто ты и он - одно и то же: плотью, кожей прилепишься, и при любви нет на земле, Ваня, большего счастья, а без любви непереносно, непереносно!
и что я скажу, Ваня: легче любя не иметь, чем иметь, не любя.

Михаил Кузмин, "Крылья"