И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Ты говоришь: " Не предай меня, я же светлая. Я же такая нежная, как цветок. И без тебя я, богатая, буду бедная. И без тебя мне время - в руке песок. Не бросай меня - вышла внешностью и доверчива, как котёнок бездомный в этой слепящей мгле. Буду ждать тебя у порога с щемящей верностью и беречь твое хрупкое сердце в своей руке. Я сотку тебе, как царицы из сказок солнечных, и поля разливные, и дивные города. Нарисую тебе картину из дней безоблачных, только не оставь меня никогда... "
Он с вниманием до последнего тебя слушает, в чае ложку топя, как безгрешник щенка в пруду, и выносит свое готовое в этом случае: "И послал же мне Бог не на счастье, а на беду..."
"Я готова тебе и петь и готовить сутками кухню русских, французов, тайцев и англичан. Я готова предстать пред тобою безумно чуткою, лишь бы время от времени ты меня замечал. Обнимать тебя перед сном, одеялом кутая, словно первенца молодая девица-мать... И былое то наше счастье, пусть и лоскутами, днем и ночью, не смыкая глаза, сшивать. Я привыкну, что ты приходишь после двенадцати, когда ночь выпускает звезды на луг пастись... Я придумаю всевозможные комбинации, чтобы от смерти жадной тебя спасти... Мы все сможем, я знаю, добрый мой, всё получится. Хочешь, каждое утро кофе в постель и чай? Только, пожалуйста, ни в коем удачном случае не оставь меня, милый мой, ласковый, не предай..."
Говоришь, разливаешься речкою полноводною, забирая с собой под воду все берега... Он бы, может быть, и терпел тебя утром, сонную, и отчаянно от обиды оберегал. Он бы, может, и дрался с совестью до победного, обещал тебе горы золота, серебра. Только слово его не стоит и части медного, на погоду хорошую оставленного гроша. Он тебя бы любил и носил на руках, слепящую, поломав эгоизма колкое остриё, если бы не настолько по-настоящему он любил улыбчивую ее...
Он с вниманием до последнего тебя слушает, в чае ложку топя, как безгрешник щенка в пруду, и выносит свое готовое в этом случае: "И послал же мне Бог не на счастье, а на беду..."
"Я готова тебе и петь и готовить сутками кухню русских, французов, тайцев и англичан. Я готова предстать пред тобою безумно чуткою, лишь бы время от времени ты меня замечал. Обнимать тебя перед сном, одеялом кутая, словно первенца молодая девица-мать... И былое то наше счастье, пусть и лоскутами, днем и ночью, не смыкая глаза, сшивать. Я привыкну, что ты приходишь после двенадцати, когда ночь выпускает звезды на луг пастись... Я придумаю всевозможные комбинации, чтобы от смерти жадной тебя спасти... Мы все сможем, я знаю, добрый мой, всё получится. Хочешь, каждое утро кофе в постель и чай? Только, пожалуйста, ни в коем удачном случае не оставь меня, милый мой, ласковый, не предай..."
Говоришь, разливаешься речкою полноводною, забирая с собой под воду все берега... Он бы, может быть, и терпел тебя утром, сонную, и отчаянно от обиды оберегал. Он бы, может, и дрался с совестью до победного, обещал тебе горы золота, серебра. Только слово его не стоит и части медного, на погоду хорошую оставленного гроша. Он тебя бы любил и носил на руках, слепящую, поломав эгоизма колкое остриё, если бы не настолько по-настоящему он любил улыбчивую ее...
