И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Когда человек уезжает, остаются воспоминания. Везде. На каждой улице/доме/этаже... А у меня осталась эта песня и сборник Его стихов, которые я ночью читаю. Так проще переносить наше "необщение". Вчера Вы написали "Все в порядке. Меня нет", а сегодня я узнала, что Вас нет и в городе. Верю в то, что у Вас все хорошо.
И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Кажде утро я просыпаюсь и на автомате провожу первую половину дня: контрастный душ, завтрак, который в горло уже не лезет, пустые разговоры, попытки поддержать ближних... Каждое утро я собирю сумку... ну как собираю... скорее просто сваливаю туда содержимое стола: тетрадки, ручки, помаду, духи, книги и телефон. Наверное, телефон самое важное, что я беру с собой каждое утро.( а вдруг ты напишешь или позвонишь?) Я то и дело включаю и отключаю беззвучный режим, проверяю смс, читаю старую переписку, гипнотизирую чудо техники, чтобы он зазвонил. Но все сводится к нулю. Первая мысль при пробуждении и последняя перед сном-"Как ты? Выспался? Не много работы? Не устаешь? Успеваешь все?.. Боже, пусть у него все будет хорошо". Я знаю, что ты не думаешь обо мне совсем, хоть счастье было так близко... Просто порчу я все своими руками, а потом ими же стараюсь исправлять.. Теряю, реву, провожу в состоянии невесомости дни, недели, месяца... Но такого человека я не встречала в своей жизни еще ни разу. Так меня не чувствовал никто. Жаль, что прощение я вряд ли выпрошу...
И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Просто теперь ты снова один из тех, кто мимо проходит на улице, пряча взгляд. Раньше ты знал, что ты мне дороже всех, а теперь ты как все- чуть ярок, не брит, помят.
Просто остыла где-то внутри душа, чувства сгорели, пеплом по ветру взмыв. Я поняла-другая тебе нужна. Не отозваться больше на наше "мы".
Просто бывает... люди вдруг устают, и к нулю стремятся силы, биение сердца. Я искала любовь,а нашла, вот, в тебе приют для бездомных душ, которым не отогреться.
Просто холодным вечером оборвалось, раздробилось, не склеилось, по ординате треснув... Я пыталась, Бог видит, пыталась себе помочь, чтобы в ком-то другом потом для тебя воскреснуть...
И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Среда окончила свой черед, порядок передала. И осень холодом пристает, и скоро уже зима... А в кружке стынет горячий чай, ключи дребезжат в замке. Ты вновь заходишь, так, невзначай, и радостно на душе. В тебе есть солнце, вода, огонь и мудрость седых веков, Ты на яву-если хочешь-тронь, избавь себя от оков. Ты разрешаешь себя забрать: во мне все, что есть-твое. Иду по миру тебя искать, чтоб вновь получить свое. Свою песчинку внутри тебя, которой ты наделен, В тебе-Вселенная, не Земля, ты ласков, болтлив, умен. Смешон, хотя есть в глазах тоска, внимающая мольбе, Беда другого тебе близка, а мир для тебя-мольберт. И ты рисуешь, не устаешь, добро принося в него... А солнце радостно свет свой льет на запись твоих стихов... И если я позвоню тебе, скажу, что душа болит. Ты не оставишь меня в беде, волшебник наш-Леонид.
И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Мне бы уйти и больше не возвращаться, сесть бы с перрона в экспересс от Москвы до Питера. Мне говорят "Крепись, все должно воздаться", а им киваю. Это неудивительно.
Мне бы отрезать волосы, челку, нити, что от тебя ко мне по земле волочатся. Мне говорят "Тебя тяжело обидеть", я улыбаюсь, кутаясь в одиночество.
Мне бы учиться стойкости и решимости, и не тая, в глаза говорить без совести. Только экспресс в Москве повернет до Питера, нити возьму конец в чьей-то новой повести.
Мне бы уйти и больше не возвращаться. Все говорят "обратно же нет пути!", я бы ушла на поиски смысла в счастье, если бы только смогла от тебя уйти....
И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Давай считать: раз два четыре пять и выбирать хорошие моменты: а помнишь фильмы старой киноленты и на диване бабушкином бязь? Река, цветы на поле, одуванчик в твоей руке зажатый неумело, а я тебе всегда казалась смелой и неприступной, как стена, мой мальчик. Шесть, семь и восемь, в доме два угла и мы стоим-наказаны за дело, я знаю, ты молчал, а я ревела, но про себя ты подбирал слова. Снежки, снежинки, снеговик, морозы, теплые шапки, рукавички, санки, и дома на столе в красивой рамке ты, я и елка. А в вазе рдеют розы. Капель на улице-лишь лужи обходи, ребята на скамейке что-то делят... и я опять считаю-скоро девять, и льются по ночам весной дожди. Ты ранец мой таскал от дома к школе и защищал от глупеньких мальчишек, ты слыл задирой, но со мной был тише... Ох, сколько мы с тобой сжевали соли... Мы стали старше, и других вершин достигли в одиночку, вот же черт... Когда мне плохо, друг мой, то отсчет идет обратно: девять... два, один. Мы снова превращаемся в детей беспечных, радостных, в глазах с горящей дымкой... И на лице опять видна улыбка... Как все же важно помнить про друзей.
И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Зима уже начала свои наступательные действия. Температура днем достигает нуля, а вечером бодро движется к минусу. Я все чаще одеваю шапку и теплый шарф, но зимние вещи мне пока еще чужды. Илья постоянно ругает меня за легкую одежду, а потом прижимает к себе, и кажется, будто на самом деле нет никакой осени, а есть вечное лето и тепло. Подаренные им цветы уже неделю стоят в прекрасном состоянии на моем рабочем столе и радуют меня каждое утро. Илья звонит мне в перерывах между делами и спрашивает о моих делах, снах и настроении, шепчет мне, что он всегда рядом и ругает за ненаписанную курсовую, а я, как школьница, слушаю то, как он меня отчитывает, потом покорно беру книги и иду ее писать. И это не считая того, что две недели назад наши отношения были на грани расставания. Я, наверное, никогда не забуду тот день и его слова: "... я ни одну девчонку столько не терпел, а тебя терплю, потому что мне не всё равно!!!"
И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Она леди, ревнующая глазами, пьет виски со льдом, закусывая мартини, ее каждый вечер можно увидеть на модных тусовках, в спортивном зале, ей завидуют люди, которые обязали ее быть сильной.
Она любит большие тачки и этот пафос, наслаждается гонками и боями, ее доля по бизнесу выливается в круглый счет и огромный кампус, ей проблемы до фени, ведь можно кутить ночами.
Она дерзкая, важная, выходки "так хочу", каждый палец одет в сияющее кольцо. ее степень наглости равно ста процентам, но ее тянет прижаться к родному его плечу, ей твердят, что нельзя, но ей это все равно.
Она каждую ночь одета в другой наряд от дизайнера модного, бренд слабина ее. ее знают в Париже, в Лондоне, как брилиант, и о ней хорошо говорят... ей хватает других, но именно он носит бирку "Только моё".
Она утром приходит в тихий холодный дом и смывает с себя похмелье и нежность встреч, ее больше не радует платье с глубоким вырезом, как и виски ночное со льдом, ей всего-то давно хотелось, чтобы он мог ее беречь...
Она молча дойдет до кухни и сварит кофе, как он любит: горячее, с сливками и к утру. ее знают, как стерву, сволочь, но внутри ее сердца подобие катастрофы и одно смс : "Вернись, я тебя люблю"...
И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Он только и делает, что говорит и пьет. В холодную стужу, в дыму сигарет потухших на миг замолчит и снова болтать начнет об этих, о тех, о прошлых или о будущих.
Он пьет жадно ром, в бокале его на дне лишь льдинки сверкают, отколотые от сердца. И он говорит " А истина есть в вине" и ты принимаешь данность, куда тут деться?
На вьюгу взглянув, рассмотрит в ней разговор о том как снежинки вальсируют в диком танце. А то, что он нужен, не видит порой в упор, и часто уходит, когда суждено остаться.
Он смотрит чуть глубже мимо летящих лиц, и чувствует меньше, чем от пореза палец. Но взглянет, и тут же ярко засветит блиц, от счастья появится легкий такой румянец.
Он только и делает, что говорит и пьет за этих, за тех, за прошлых и настоящих. А я его муза, чтО лишь молчит и ждет, внимая тому, что скажет ее рассказчик...
И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Люди уходят не говоря ни слова, действуют тихо, болью смотря в глаза, в осень уходят, в дождь и по кругу снова, с фразой прощания: "Я тебе все сказал". Люди уходят в небыль, укрывшись гордостью, в счастье бегут, радость забрав с собой. Ты умираешь медленно в своей комнате, и словно раненный зверь испускаешь вой. Часто уходят нужные, беззаменные, кем дорожил, кто клялся не покидать. Люди уходят-так быть должно, наверное, чтобы их кто-то где-то все время ждал.
И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
Запомните, никто ничего вам не должен. И вы не должны. Не стройте планов на других людей, ни на что не надейтесь. Ибо все разочаровывают… Так что, мои пожелания каждому из вас: возьмите себя в руки и заботьтесь только о себе.
И все счастливые такие - прямо оляля. А у меня нет ни неба, ни моря, ни тебя.
И ему все равно, что во мне умер десятый Бог, что его "не хочу", "не буду", как палачи. У меня хозяйствует в мыслях один итог, но и тот проходит, встречая его в ночи.
Он приходит усталый, пьяный, с губной помадой на рубашке, на галстуке, и на щеках его... И я думаю сразу " Что мне еще здесь надо?", а не надо, по сути, мне уже ничего.
Он садится курить, открывая окошко настеж, долго смотрит куда-то, рыщет среди толпы... Да, я знаю, что звали девушку эту Настя, и что ею заполнены мысли, слова, мечты.
Еженочные встречи, утро в угаре пьяном, мимолетное "Здравствуй, снова тебя подвел" И мы всё понимаем... девушка без изъянов, и что между нами выбрал бы он ее.
Но она холодна, как льдинки на дне стакана, что он пьет у стойки, голову наклоня. Обнимая легкодоступную секси-даму, представляет музу свою, только не меня. ______________________________________
Он приходит под утро, и я за ним попятам, хоть во мне умерает самый последний Бог. Пусть он любит ее, но пусть она будет там, а я здесь буду рядом, буду любить его...